Женские имена

Читатель, наверное, обратил внимание на то, что русских календарях мало женских имен. В отдельные дни, да и недели вообще нет ни одного женского имени, иной раз их бывает одно-два. Лишь изредка появляется сразу по нескольку женских имен.
Чем же объясняется эта диспропорция количества мужских и женских имен? Пожалуй, следует назвать несколько причин.
В календари попадали главным образом имена служителей и хранителей веры, а этому посвящали свою жизнь, как правило, мужчины.

Вторая причина малого числа женских имен кроется в том, что женщине в прошлом отводилось очень небольшое, подчиненное место в обществе. Проповедовали также в основном мужчины. В календари попали имена лишь некоторых мудрых и мужественных женщин, проводивших просветительскую работу. Это святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии (27/14 января) (равноапостольная значит по своей роли и миссии равная апостолу), равноапостольная Елена, мать царя Константина (3 июня/21 мая), великомученица Варвара (17/4 декабря) и несколько других. В основном же женщины, чьи имена включены в календари, были матерями, сестрами, женами христианских подвижников, как, например, Крискентия, кормилица Вита (28/15 июня), Наталия, супруга Адриана (8 сентября/26 августа), Феопистия, супруга Евстафия Плакиды (3 октября/20 сентября), Евлампия, сестра Евлампия (23/10 октября), Епистима, или Епистимия, невеста Галактиона (18/5 ноября), Апфия, жена апостола Филиппа (5 декабря/22 ноября).

Русской церковью были канонизированы некоторые русские женщины, главным образом княгини, проявившие себя достойным образом в трудные времена. Но они звались теми же именами, что и их предшественницы, и какого-либо пополнения состава имен эта канонизация не дает. Это лишь прославление их мужества, активной деятельности, преданности своему делу. Отметим имена некоторых из них. Так, Русская церковь отмечает память Анны Кашинской, жены тверского князя Михаила Ярославича (XIV в.), Евфросинии Суздальской (в мире Феодулии), дочери Михаила Черниговского (XIII в.), Февронии, княгини муромской (XIII в.), Евдокии, княгини муромской (XV в.), Иулиании, княгини ольшанской (XVI в.) и некоторых других.

В самом раннем документе, содержащем календарные имена, — уже упоминавшемся нами Сирском месяцеслове V в., — мужских имен было 181, а женских только 11. В Минеях XI—XIII вв. на 330 мужских имен приходилось лишь 64 женских. В обоих списках, за вычетом повторяющихся имен, мужских было 445, а женских — 72. В византийских календарях XIX—XX веков мужских имен 400, а женских — 90. Основной фонд русских имен без добавлений XVII—XIX веков составляли 537 мужских и 105 женских. С учетом всех добавлений по уточненному и пересмотренному месяцеслову 1 891 года мужских имен 900, а женских — 250. В Житиях всех святых за 1916 год мужских имен 863, а женских — 232. В церковном календаре за 1988 год, когда отмечалось тысячелетие крещения Руси, с добавлением сербских, грузинских и некоторых других имен, мужских — 885, женских — 245.

Диспропорция мужских и женских имен была и в древнерусский период, во всяком случае, в той части, в какой дошли до нас дохристианские имена. При ярко выраженном патриархате мужчина, каким бы он ни был, неоспоримо считался хозяином дома и семьи. Женщина была хозяйкой лишь у себя в горнице и на кухне. Женщина брала на себя руководство домом и семьей лишь в случае, если муж надолго покидал дом, в связи с войной, какими-либо повинностями или умирал.

Поэтому вполне естественно, что женские имена лишь очень ограниченно попадали в переписные книги и иные древние документы. В составленном на их основе "Словаре древнерусских имен" Н. М. Туликова мужских имен 5300, а женских всего лишь 50. Среди них: Голуба, Добрава, Досада, Ждана, Любава, Малуша, Милава, Неждана, Некраса, Нелюба, Селянка, Смиренка, Чернавка (вспомним Чернавку из "Сказки о мертвой царевне" А. С. Пушкина).

По-видимому, женскими были древнерусские имена, которые обнаруживаются в составе современных фамилий: Большуха, Быструшка, Говоруха, Голубка, Жмура, Ждаха, Лебёдка, Красава, Малена, Малина, Малуха, Милка, Милашечка, Милоха, Неулыба, Резвуха, Толстуха и ряд других. Однако с подобными реконструкциями приходится обращаться очень осторожно, поскольку в прошлом у мужчин были такие имена, которые мы сейчас с наибольшей вероятностью отнесли бы к женским. Даже такие древнерусские имена, как Матушка, Медведица, Корова, Клуша, которые, казалось бы, могли получить женщины в связи с различными особенностями характера и внешности, судя по дошедшим до нас документам, носили мужчины: Иван Романович Клуша Белеутов (вторая половина XV века), Клуша — его древнерусское имя; сравните именование его сына: Василий Михайлович Матушкин-Бороздин — от имени Матушка образована уже фамилия, наряду с наследственной Бороздин, которой звался весь род.

Иногда в древности встречались своеобразные "отчества" от календарных имен матерей (при отсутствии оформленного брака), например, Олег Настасьич (запись 1187 года) — сын князя Ярослава Галицкого и его возлюбленной Анастасии, а также подобия фамилий: Сенка Гридин сын (Гридя — ласкательная форма имени Григорий) Натальин (1495), Григорей Ильич сын Домнин (1617).

И однако было бы неправильно предполагать, что для именования женщин использовались только перечисленные древнерусские имена. Просто по указанным причинам многие другие имена не попали в документы и до нас не дошли. Имена женщин составляют существенный лексический пласт языка. Если бы он отсутствовал, не могла бы осуществляться коммуникация наших предков. В современных прозвищах, а также в именах животных сохраняются отголоски древнерусской именной системы. Тщательный сбор, изучение их, а также русских фамилий помогут восстановлению древнерусских имен, в том числе и женских.

Возвращаясь к календарным именам, отметим, что при всей ограниченности их состава, их список использовался не полностью. Были имена любимые и нелюбимые, дававшиеся часто и редко. Например, такие имена, как Феозва, Фомаида, Проскудия и ряд других звучат неприятно для русского уха, несмотря на то, что в языках-источниках они образованы от слов с положительным значением (Феозва — от слова "благочестие", Проскудия — "благовидная молитва", Фомаида — "дочь Фомы"). Резкий диссонанс наблюдается между неофициальными, домашними, и официальными формами некоторых имен. Сравните мягкие, нежные имена типа Маша, Варя, Глаша, Паня и контрастирующие с ними строгие, официальные Мария, Варвара, Глафира, Прасковья. Как следствие этого, имена, входящие в единые церковные списки, имели неодинаковую частотность. Так, в 20—ЗО-х годах нашего века к числу наиболее распространенных женских относились имена Анна, Валентина, Галина, Мария, Нина, Тамара; в 70-е гг. самыми распространенными были Елена, Ирина, Наталия (и Наталья), Ольга, Светлана, Татьяна, Юлия, а имена Варвара, Василиса, Дарья, Зинаида, Зоя, Ираида, Клавдия, Ксения, Мелитина, Нонна, Раиса, Руфина, Серафима, Софья, Таисия, Ульяна давались единично. В 80-е годы возрастает популярность имен Дарья, Александра, Анастасия. Так меняется мода на имена…

Как показывают исследования некоторых специалистов, в XIX в. в высшем обществе сложились своеобразные возможности именования "в обход" церковных канонов. Поскольку языком двора был французский, русские имена произносили на французский лад. Для этого использовались французские формы тех же самых имен (если в русском и французском языке употреблялись имена одного и того же происхождения, как, например, Мария и Мари или Екатерина и Катрин).

Резкое увеличение числа женских имен происходит после революции в результате отмены акта крещения, а значит, обращения к списку церковных имен как единственному источнику официальных именных форм. Подробно об этом мы расскажем в следующем очерке.